Самая страшная зима
Январь для Зои Ильиничны Комаровской – знаменательный месяц. 11 января она отмечает день рождения, 12 января – профессиональный праздник, День российской прокуратуры: Зоя Ильинична два десятка лет отдала службе закону. Но есть еще одна важнейшая для Зои Ильиничны дата – 27 января. День полного снятия блокады Ленинграда. Окончание кошмара многих тысяч ленинградцев, о котором Зоя Ильинична знает не понаслышке: в детстве ей пришлось пережить самую страшную, самую голодную блокадную зиму 1941-1942 годов.
Корреспондент «Тверской недели» в канун этой даты встретился с Зоей Ильиничной – человеком, пережившим год блокады Ленинграда, а затем доказавшим, что добиться в жизни можно очень многого, если знать, чего ты хочешь и упорно идти к своей цели.
Зоя Ильинична была младшим, третьим ребенком в семье – старшей сестре на момент, когда они покинули блокадный Ленинград в 1942 году, было 16 лет, брату – 13, а младшей Зое – 8. А в 1941 году 7-летняя Зоя готовилась на будущий год пойти в школу. Но война помешала как этим, так и многим другим планам.
Зою, как и многих других, еще до начала полной блокады пытались вывезти из города. Зоя Ильинична рассказывает: «Нас вывезли куда-то в сторону Новгородской области, но только мы выгрузились, вдруг крик: самолеты! – и началась бомбежка. Там была небольшая церковь, где мы собрались. А через какое-то время объявили, что родители, которые могут забрать обратно детей, должны это сделать. Мама за нами приехала. Мы возвращались в товарных вагонах, все было завешано ветками, и ходили люди и говорили: только не разговаривайте, потому что самолеты летят низко, чтобы не узнали, что это не товарные вагоны». Так маленькая Зоя осталась в блокадном Ленинграде. Впереди был почти год голода, холода и страха.
Семья жила в коммунальной квартире на Петроградской стороне. Там мать с тремя детьми оказались, поскольку не смогли перед войной добраться до Еревана, куда отца Зои, начальника погранзаставы, перевели из Белоруссии. Отец перед войной заболел и умер в госпитале, а семья осела в Ленинграде – там, где были другие родственники.
Мама Зои работала в Адмиралтействе. «Пока ходили трамваи, она, естественно, ездила на работу. И вот в какой-то момент у сестры, которая занималась нашим снабжением, украли наши карточки, — вспоминает Зоя Ильинична. – Тогда руководство военно-морского ведомства разрешило нам приезжать к маме на работу и питаться, пока мы в состоянии. И я помню такой случай – то ли мы приехали к маме на обед, то ли почему-то еще я оказалась у нее на работе – началась бомбежка. И вот я бегу по мраморной лестнице и очень четко ощущаю, как она содрогается».
Когда перестали ходить трамваи, мама Зои Ильиничны уже не в состоянии была ходить в центр города с Петроградки. Тогда в домах не было электричества, и, возвращаясь домой в темное время суток, людям приходилось ощупывать путь ногами, проверяя, нет ли на лестницах тел умерших соседей. «Естественно, это было страшно, — говорит Зоя Ильинична. – Страшно было и во время бомбежек. Все жильцы квартиры – а наша комната была на втором этаже над аркой – собирались около входной двери, рассчитывая, что если уж нас разбомбят, так мы погибнем все сразу…» Именно их квартире повезло – все остались живы…
Зоя Ильинична, говоря о той страшной зиме, напоминает, что тогда она была еще ребенком. Один из врезавшихся в память маленькой Зое моментов касался домашнего питомца, другие – бесконечных бомбежек и пожаров. «У нас был большой кот. Пришел сосед и сказал: вы же кота есть не будете, а кормить вам его нечем, он сойдет с ума. Давайте я его заберу, и мы его съедим. Это был ужас какой-то, — рассказывает она. – Помню, как горели американские горки, горели Бадаевские склады… Погиб слон… Делать нечего было – в окно смотрели, как люди везут покойников на саночках – без конца, без конца…»
Чем хуже было положение в городе, тем меньше у детей было возможностей вспомнить, что они – дети: «Пока еще ноги носили, мы выходили во двор, встречались, как-то играли, в школе встречались на подкармливании. У меня подружка была… Но так много людей умирало… Поэтому потом все наши встречи, конечно, прекратились. А было время, когда мы ходили по улицам и искали траву. У нас садик напротив был, так говорили: его так объели, что он и после войны не травой не порастет».
Неудивительно, что многие ситуации, о которых рассказывает Зоя Ильинична, вспоминая блокаду, так или иначе связаны с царившим в Ленинграде голодом и с тем, как взрослые пытались хоть как-то уберечь от него детей. И мечты тоже были связаны с тем, чтобы было вдоволь еды. «Мы говорили: неужели настанет время, когда будет лежать хлеб, а мы на это не будем никак реагировать, потому что мы не хотим есть», — вспоминает Зоя Ильинична.
День рождения маленькой Зои, запомнившийся ей событиями, которые отличили его от других блокадных дней – не исключение: «В январе мне исполнилось 8 лет. В этот день в самый крайний дом – а дома наши были под общей крышей – попала бомба. Началась паника: люди выходили, переходили на другую сторону улицы, лилась вода, суматоха… Но больше всего мой день рождения мне запомнился не этим. Мама, когда делила хлеб – она и потом об этом говорила – старалась разделить его поровну, чтобы не казалось, что какая-то часть больше остальных. А поскольку у меня был день рождения, в тот день она сказала: тебе подарок – выбирай любой кусок, какой хочешь. Вот такой подарок я получила на 8 лет».
В школе на той же улице, где жила семья Зои Ильиничны, подкармливали окрестных детей: варился неочищенный овес, добавляли какой-то жир – по воспоминания, видимо, рыбий – и кормили ребят. «С тех пор мне казалось, что ничего вкуснее супа с овсянкой нету», — улыбается Зоя Ильнична.
…Пришедшая весна 1942 года вспоминается Зое Ильиничне так: «Как-то раз мы с братом сидели дома, вдруг пришла мама и принесла целую, в моем представлении, охапку зелени. Где-то на улицах, может быть, в парках, был посеян горох, и когда он достиг такой зрелости, что он зацвел, и образовалось много листочков, мама принесла нам его. Очень яркое впечатление: мы сидим на диване и едим эти листочки, и кажется, что вкуснее этого гороха нет».
А в июле 1942 года семье Зои Ильиничны – матери с тремя детьми – удалось покинуть блокадный Ленинград. Выбирались на катере через Ладожское озеро. «Как только мы отчалили – появились самолеты, и началась бомбежка, — рассказывает Зоя Ильинична. - Взрывы, крики, катера вокруг тонули. Мама говорит: положи мне голову на колени и закрой глаза, чтобы не видела… Брат чуть не сорвался в воду, еле его ухватили. Но нам повезло, мы выбрались».
Семья Зои Ильиничны отправилась тогда в Северный Казахстан. Там ее матери, как жене военнослужащего, умеющей обращаться с оружием, довелось работать в военизированной охране элеватора. Дети пошли в школу, Зоя – сразу во второй класс. В Казахстане семья жила до 1946 года, а затем вернулась в Ленинград.
Вспоминать о том времени, что она провела в блокадном Ленинграде, Зое Ильиничне, конечно же, тяжело. Рассказ о послевоенной жизни дается гораздо легче. Тем более что эта жизнь оказалась настолько насыщенной, что, кажется, вместила в себя истории нескольких человек.
Окончив школу, Зоя Ильинична пошла учить в техникум, где получила свою первую специальность «техник-путеец», а затем работала на станции трамвайных путей – причем не участке на Черной Речке, проходившем мимо места пушкинской дуэли. Потом, будучи в гостях у тети в Пено, познакомилась со студентами из лесотехнической академии, среди которых был и ее будущий супруг. Затем была поездка в Вологду – в экспедицию вместе с мужем, заочное окончание лесотехнического техникума и уже совместная экспедиционная работа инженером по лесным культурам вместе с мужем.
Казалось бы, жизнь сложилась. Но Зое Ильиничне не давала покоя одна мысль: о юридической школе, которая располагалась рядом с ее домом еще в Ленинграде, а после войны перестала существовать, и о словах учительнице о склонности выпускницы Зои к гуманитарным наукам. И вот, когда семья Зои Ильиничны уже переехала в Тверскую область – в тот момент они жили в Удомле – в 1966 году она, будучи матерью двоих детей… поступила в Ленинградский университет. Потом последовал перевод мужа в Калинин – и начало работы в прокуратуре шестикурсницы Зои Комаровской.
18 лет Зоя Ильинична проработала в прокуратуре – сначала следователем в Пролетарском районе Калинина, а затем – прокурором следственного управления прокуратуры области. Когда в 55 лет она ушла на пенсию после рождения внука, по договору еще два года работала, занимаясь реабилитацией. И все эти годы она вспоминает с удовольствием. «И я всегда говорю, что я спела свою лебединую песню, потому что я вела дело по взяткам в нашем университете. По этому делу выступал будущий генпрокурор Рекунков. Все мы хорошо работали, я работала с большим удовольствием», — говорит Зоя Ильинична.
И еще одно дело, которое удалось сделать Зое Ильиничне – по сути, основать династию. Ее внук, отработав восемь лет в прокуратуре, сейчас работает федеральным судьей Центрального района. И Зоя Ильинична по праву им гордится.
…В этом году на торжественном собрании в честь Дня прокуратуры, состоявшемся 12 января в прокуратуре Тверской области, Зоя Ильинична Комаровская была награждена знаком отличия «За верность закону» II степени. Теперь эта награда прибавилась к знаку признания ее жителем блокадного Ленинграда. Пережив ужас блокады, Зоя Ильинична не только не сдалась тогда, но и сделала все, чтобы ее жизнь была посвящена служению нашей стране и людям.
Низкий поклон ей и жителям блокадного Ленинграда, всем ветеранам и всем людям, пережившим ту войну и затем поднявшим страну!
Фото:Текст и фото: Мария Ботвинкина
